Роль М. В. Ломоносова в развитии медицины и фармации

Страница: 2/5

В 1764 г. в «Предположениях об устройстве и уста­ве Петербургской академии», говоря о «единокровном брате» Академии наук – Петербургском университете, М. В. Ломоносов снова подчеркнул, что в нем «для сох­ранения людского здоровья и для попечения о нем нуж­но основать факультет медицинский» (X, 123).

Во всех этих документах настойчиво звучит забота об увеличении числа отечественных врачей, о подготов­ке их через университеты.

Академический университет М. В. Ломоносов так и не успел преобразовать по своему намерению. Москов­ский же университет был создан по плану М. В. Ломоносова и состоял из трех факультетов, в том числе медицинского. Что касается структуры медицинского факультета, то, по мнению М. В. Ломоносова, этот факультет должен был состоять из трех профессоров. Такое мнение он высказывал неоднократно, но вопрос о специальности этих профессоров решал по-разному.

В проекте Московского университета он намечал следующий состав медицинского факультета:

доктор и профессор химии

доктор и профессор натуральной истории

доктор и профессор анатомии

В проекте Академического университета (1765) М. В. Ломоносов заменил профессора натуральной исто­рии профессором ботаники. По его словам, на медицинском факультете должно быть:

Профессору Анато­мии и Физиологии;

Профессору Ботаники;

Про­фессору Химии (из которых одному обучать общую ме­дицину).

В проекте 1764 г. М. В. Ломоносов выделил практическую медицину как специальный пред­мет: «На медицинском факультете должны читаться:

анатомия и физиология;

химия;

ботаника;

практическая медицина» (X, 123).

Академический университет, однако, так и не полу­чил надлежащего развития. Лекции в нем читались нерегулярно и не систематически. Из медицинских пред­метов при бдительном надзоре самого М. В. Ломоно­сова читалась только анатомия.

1762 г. «Учить будет анатомии, начиная от остеоло­гии. По окончании оныя показывать будет в удобное время и прочие той науки части по обыкновению дру­гих университетов по средам и субботам пополудни в 4-м часу».

Для лекций А. П. Протасова по анатомии М. В. Ло­моносов приказал «отвесть на Бокове дворе удобный по­кой, какой г. адъюнктом Протасовым за способный приз­нан будет» (IX, 571).

Регламент Московского университета полностью от­вечал проекту М. В. Ломоносова. Его медицинский фа­культет должен был состоять из профессоров химии, натуральной истории и анатомии, причем обязанности их формулировались в регламенте следующим образом:

«1. Доктор и профессор химии должен обучать химии физической особливо и аптекарской.

2. Доктор-профес­сор натуральной истории должен на лекциях по­казывать разные роды минералов, трав и животных.

3. Доктор и профессор анатомии обучать должен и практически показывать строение тела человеческого на анатомическом театре и приучать студентов к медицин­ской практике»1.

М. В. Ломоносову не пришлось увидеть полностью осуществленным свой план Московского университета. На медицинском факультете до 1759 г. не было ни одно­го профессора, в 1759 г. весь факультет олицетворял один профессор Керстенс, читавший минералогию. В 1764 г. к нему присоединился профессор Эразмус, читавший анатомию и акушерство. Лишь с 1765 г., с появлением в Москве проф. С. Г. Зыбелина, начав­шего читать «все части медицины теоретической», т. е. физиологию, диететику, патологию и общую терапию, а через несколько лет анатомию, хирургию и химию, медицинский факультет стал отвечать своему назна­чению и выполнил предначертания своего великого соз­дателя.

Стремясь к увеличению числа врачей, М. В. Ломо­носов требовал открыть доступ в науку разночинцам. Он прекрасно понимал, что дворянские дети стремятся к чинам и знатности – к тому, чего врачебная и науч­ная деятельность в то время не давала.

Представители же народа, нарождающейся разно­чинной интеллигенции, такие, как он сам и его ближай­шие помощники и ученики – С. П. Крашенинников, А. П. Протасов, Н. Н. Поповский, бескорыстно тянулись к знанию. Однако регламент академии ставил перед ними непреодолимые препятствия. М. В. Ломоносов горячо восставал против этих ограничений, фактически отдававших русскую науку на откуп иностранцам.

«Во всех европейских государствах, – писал он – позволено в академиях обучаться на своем коште, а иногда и на жалованье всякого звания людям, не выключая посадских и крестьянских детей, хотя там уже и великое множество ученых людей. А у нас в Рос­сии при самом наук начинании уже сей источник регла­ментом по 24 пункту1 заперт, где положенных в подуш­ный оклад в университете принимать запрещается. Буд­то бы сорок алтын толь великая и казне тяжелая была сумма, которой жаль потерять на приобретение ученого природного россиянина, и лучше выписывать!» (X, 19).

Он предлагал открыть доступ в университет для лиц податного сословия, хотя бы для тех, которые могут учиться «на своем коште».

Заботясь о подготовке через университет русских врачей, пытаясь, таким образом, хоть относительно удов­летворить потребность страны в лечебной помощи, М. В.


1 Полное собрание законов Российской империи. Т. 14, № 10346.

Ломоносов этим не ограничивался. Его не удов­летворяло положение, при котором медицинская наука только практически применялась бы в стране. Он стре­мился к тому, чтобы она и развивалась в России.

Всю свою жизнь, борясь «за общую пользу, а особ­ливо за утверждение наук в отечестве», М. В. Ломоно­сов настойчиво добивался того, чтобы Россия имела не только врачей, но и врачей-ученых, докторов и про­фессоров медицины.

«Честь российского народа требует, – утверждал он, – чтоб показать способность и остроту его в науках и что наше отечество может пользоваться собственными своими сынами не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но и в рассуждении высоких знаний» (X, 141 – 142). Он взывал к русским юношам:

«Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумов Невтонов

Российская земля рождать».

Он горячо обвинял немецких заправил академии – Тауберта и Шумахера – в том, что они ставили препят­ствия к появлению русских профессоров и адъюнктов из боязни утратить монополию в науке. «Шумахеру, – писал М. В. Ломоносов в 1759 г. – было опасно проис­хождение в науках и произвождение в профессоры при­родных россиян, от которых он уменьшения своей силы больше опасался» (X, 46).

М. В. Ломоносов не только негодовал против этого безобразного положения, но и прилагал все усилия к тому, чтобы подготовить отечественных ученых медиков. Показательны в этом смысле его заботы об обучении медицине академического студента Г. Шпынева.

М. В. Ломоносова возмущали препятствия, которые ставились на пути молодежи к науке. Так, среди обсто­ятельств, характеризующих плачевное состояние акаде­мии, М. В. Ломоносов упомянул (1758), что адъюнкт по анатомии М. Клейнфельд «по большей части перево­дил Бургаву при больных и в науке своей анатомиче­ской далее простираться не имел времени» (X, 41).

М. В. Ломоносов прекрасно понимал, что широкая подготовка русских ученых возможна не за границей, а только в России. Поэтому он настаивал на том, чтобы Академии наук и ее университету было присвоено право «инаугурации», т. е. возведения в ученые сте­пени.

М. В. Ломоносов настойчиво хлопотал о предостав­лении Петербургскому университету этой привилегии. Он собственноручно составил проект привилегии Ака­демии паук, который собирался вручить императрице на подпись. В этом проекте говорилось: «Дозволяем и повелеваем нашей академии и университету произво­дить нашим именем и указом всех достойных студентов в ученые градусы по примеру европейскому, то есть в юридическом и медицинском факультете в лиценциаты и в докторы, а в философском – в магистры и в докторы...» (X, 162 – 163).

Характерно для М. В. Ломоносова, что он и здесь остался верен своему стремлению к демократизации науки и ввел в свой проект следующее отличие («такую отмену») от иностранных правил: «не брать за произвождение в казну нашу ни малейшия платы».

Недоброхоты русской науки и русских ученых, вро­де Тауберта, всеми силами препятствовали осуществле­нию требований М. В, Ломоносова, доказывали их безполезность. Тауберт, например, утверждал, что России не нужны ученые, что докторы, получившие это звание в России, не будут признаны в Европе и т. д.

М. В. Ломоносов, однако, продолжал настаивать, убеждать, хлопотать.

Желание его было уже близко к осуществлению. Елизавета, видимо, обещала «даровать» Петербургской академии и ее университету вполне заслуженное ими право. Во всяком случае в 1760 г. М. В. Ломоносов под­готовил «Слово благодарственное» Елизавете «на тор­жественной инаугурации Санкт-Петербургского универ­ситета». Черновик плана этого «Слова» сохранился. В своем выступлении М. В. Ломоносов собирался снова полемизировать с Таубертом и его присными, доказы­вающими никчемность создания русских ученых.

М. В. Ломоносов хотел указать конкретно потреб­ность России в ученых, перечислить те отрасли народ­ной жизни, которые ждут ученых людей:

«1. Сибирь пространна.

2. Горные дела.

3. Фабрики.

4. Ход севером.

5. Сохранение народа.

6. Архитектура.

7. Правосу­дие.

8. Исправление нравов.

Реферат опубликован: 15/06/2005 (10907 прочтено)