Деятельность Владимира Никитича Виноградова

Страница: 1/3

Из какого-то мед журнала, автор Коростелев- профессор кафедры истории медицины ММА им Сеченова. 1998год, сентябрь

Федор Иванович Иноземцев родился 12 февраля 1802 года в деревне Белкино Бо­ровского уезда Калужской губернии. Его отец по одним источникам - перс, по другим - турок, по третьим - кавказский горец. Достоверно известно одно: еще мальчиком его (как пленного) вывез с Кавказа граф П.А.Бутурлин. Может быть, здесь - ис­токи фамилии. У четы Иноземцевых было пять детей. Отец умер, когда Федору было две­надцать лет. Что сталось с матерью - неведомо. Известно лишь, что ее старший сын - врач Егор Иванович стал наставником младшего брата, который переехал жить именно к нему (в Харьков) после смерти отца.

Еще в деревне Белкино у местного священника, весьма образованного человека, Федор обучался чтению, письму, началам Закона Божьего. В Харькове продолжил образование в уездном училище, потом стал казеннокоштным воспитанником губернской гимназии, где его учитель В.М.Черняев (позднее известный ученый) привил мальчику любовь к естествозна­нию, особенно к ботанике. В 17 лет поступил в Императорский Харьковский университет. Когда окончил двухгодичный курс "приготовительных общих наук" и настало время выбрать будущую специальность, у Федора сомнений не было - он страстно хотел стать медиком. Но одного желания, увы, мало. Как казеннокоштный студент, он получил назначение на словес­ный факультет, но (согласно авторитетному словарю Брокгауза и Эфрона) с 3-го курса послан был за шалости (какие - не известно) учителем математики в Львовское уездное училище. В 1825 году "по расстроенному здоровью", с дозволения высшего начальства, оставил службу. В 1826 году вновь поступил в Харьковский университет, но стал обучаться давно желаемой им МЕДИЦИНЕ. Ему было тогда 24 года. Замечу, к слову: Николай Иванович Пирогов, с коим и при жизни, и после смерти (в трудах историков) пересекались их пути, стал перво­курсником. Уже со второго курса Федор Иноземцев предпочитал всем прочим предметам хи­рургию. "Виною" тому был известный профессор хирургии Николай Еллинский, разглядев­ший в трудолюбивом студенте талант "оператора". В начале 3-го курса произошло примеча­тельное событие: студенту Иноземцеву дозволили произвести операцию по отсечению боль­ному голени. Потом последовали и другие успешные операции.

Окончен Университет, но Федор Иноземцев не мог располагать собою - казеннокоштный сту­дент после завершения курса по назначению Правительства должен прослужить шесть лет.

Император России, Правительство понимали, что русскую науку должны развивать, прежде всего, русские ученые. В то время профессоров-немцев (так называли всех иностранцев) было предостаточно. И вот по Высочайшему повелению образуется Профессорский институт в Дерпте (Юрьев, Тарту), куда и предписывается направлять пре­имущественно русских, хорошо учившихся студентов. Федор Иноземцев и думать не думал о Профессорском институте. Но его учитель Еллинский и брат Егор настойчиво убеждали при­ступить к сдаче сложнейших экзаменов. Испытание он успешно прошел сначала в Харькове, затем и в Санкт-Петербурге, в Академии наук.

...В Дерпте Иноземцева поселили в одной комнате с Пироговым. Они прожили вместе более четырех лет, но дружбы между ними не возникло. Доверимся объяснению Пирогова: "...наши лета (напомню: Иноземцев был почти на 8 лет старше) взгляды, вкусы, заня­тия, отношения к товарищам, профессорам и другим лицам были так различны, что кроме одного помещения, одной и той же науки, избранной обоими нами, не было между нами ничего общего".

Возможно, однако, причина неприязни юного Пирогова иная. Он, блестяще закончивший Императорский Московский университет, в хирургии был зеленым юнцом, обучался ей; Ино­земцев - совершенствовался. Николай Пирогов был аскетично поглощен наукой. Душа обще­ства, обаятельный, общительный Федор Иноземцев просто мешал ему - жили-то в одной комнате. На вечеринках у Иноземцева собирались будущие его коллеги-профессора по Мос­ковскому университету: правовед П.Редкий, физиолог А.Филомафитский, филолог, историк, тонкий знаток театра Д.Крюков, политэконом и статистик А.Чивилев. Частенько захаживал Владимир Даль. Спорили, обсуждали новости, играли в карты. В вечеринках участвовал и близкий друг Иноземцева - поэт Языков, автор знаменитых песен ("Нелюдимо наше море», «Крамбамбули", "Из страны, страны далекой"). Но воистину потехе был час, а делу - время.

Иноземцев усиленно занимался физиологией, патологией, семиотикой, фармацией. Ра­ботал в больнице, участвовал в борьбе с холерой. Конечно, главнейшие занятия - хирургия и анатомия.

Примечательно, что когда наступили докторские экзамены, его освободили от испытаний по патологии и терапии, остальные он хорошо сдал.

В марте 1833 года защитил диссертацию о двустороннем методе камнесечения (De litho-tomiae methode bilaterali), и опять учеба: двухгодичная стажировка у лучших хирургов Запад­ной Европы - Грефе, Руста, Диффенбаха. Внимательно знакомится он и с состоянием тера­пии, других наук.

В Россию Иноземцев вернулся в 1835 году. В Академии наук прочитал пробную лекцию "Обзор операций, назначаемых в каменной болезни". Настоятельно просил направить его в Императорский Харьковский университет. Но тут произошло событие, которое и по сей день будоражит умы историков медицины. Назначение он получил в Императорский Московский университет, в Alma mater Пирогова, который неоднократно выразил желание занять там кафедру.

Что же произошло? Попечитель университета граф Строганов нисколько не сомневался в талантах Пирогова. Его смущало одно: как 25-летний профессор, чуть ли не ровесник студен­тов, будет завоевывать авторитет? Одновременно пронесся по Санкт-Петербургу и Москве слух о смертельной болезни Пирогова. Сомнения графа Строганова разрешились сами собой - на кафедру назначили Иноземцева. Что же случилось с Пироговым? Он действительно за­болел тяжелейшей формой сыпного тифа, был госпитализирован в Риге. Так было, а о том, что писали и пишут об этом эпизоде, лучше умолчать.

В том же 1835 году Ф.И.Иноземцева избрали экстраординарным профессором прак­тической хирургии, а в 1839 он уже ординарный профессор той же кафедры. Со всей страстью своего темперамента он исполняет возложенные на него обязаннос­ти, но становится все яснее, что преподавание хирургии и вообще медицинское образование требует совершенствования. И, как нельзя, кстати, Иноземцев, "с Высочайшего соизволения Государя Императора, в 26 день Апреля 1839 года состоявшегося, был отправлен за границу для узнавания современных усовершенствований по части практической Хирургии с сохране­нием жалования". В университетах Германии, Франции, Италии он изучает состояние препо­давания медицины. Составляет особый трактат по реформированию высшего медицинского образования.

В 1846 году решилась важнейшая проблема - в Императорском Университете открылись факультетские и госпитальные клиники. "Московские губернские ведомости" писали: "По об­щему признанию всех обозревавших подобные учреждения на Западе факультетские клини­ки превосходят и удобством помещения, и богатством пособий". Факультетская хирургичес­кая клиника имела свой анатомический театр.

По тому нравственному влиянию, которое оказывал Иноземцев на студентов, по пе­дагогическому таланту его сравнивали с другим славным профессором университе­та - Грановским. Само звание - профессор - ассоциируется, прежде всего, с лектором. И.М.Сеченов писал:

"...живой по природе, он иногда увлекался на клинических лекциях, и тогда фразы получали у него порывистый, восклицательный характер, произносились с французским шиком. На лек­циях по оперативной хирургии он был совсем другой человек, читал скорее монотонно, чем живо. Кафедры топографической анатомии тогда не было, и ему приходилось описывать по­слойно топографию различных областей тела".

А вот как отзывался о лекциях своего учителя профессор А.Н.Маклаков: "Как сейчас ви­жу это умное подвижное лицо, эти горящие глаза, слышу это живое, блестящее, серьезное из­ложение, в котором слышалась искренность, чувствовалось увлечение. Лекции эти захваты­вали слушателей и водворяли среди них такую тишину, какой не всегда можно достигнуть внешними мерами. Мудрено ли, что эти блестящие лекции, всегда носившие на себе печать оригинальности, возбуждавшие новые вопросы, оказывали влияние на слушателей и вселяли в них любовь к науке".

Талант истинного педагога, понятно, не ограничивается лишь лекторским мастерством. На своих занятиях профессор Иноземцев воплощал идею "образовать как можно более научно-практических врачей"; практические навыки увязывались со сведениями, полученными на лекциях. Уже на 3-м курсе студенты накладывали повязки, мази, припарки. Особое внимание обращалось на формирование наблюдательности, студенты были обязаны вести дневники. На 5-м курсе они уже самостоятельно делали операции. Особое значение в подготовке и совер­шенствовании врачей придавал амбулаторному приему больных.

В программе обучения органически сочетались знания по топографической, патологичес­кой анатомии, десмургии, практической хирургии. Вел Иноземцев и курс глазных болезней.

Он все делал искренне и страстно, постоянно "возился со студентами", не то что иные про­фессора: прочитал лекцию на латыни - и к богатым пациентам. Уместно напомнить мнение лучшего знатока жизни Иноземцева - профессора Ю.В.Архангельского: "Новаторство в об­ласти преподавания и, в особенности, организация первоклассной для того времени клиники создали Ф.И.Иноземцеву врагов, главным образом, среди врачей-иностранцев, доставляв­ших ему немало неприятных минут".

Реферат опубликован: 8/04/2005 (6308 прочтено)